Лакан в семинаре «Тревога» продолжает анализировать характер связи тревоги и объекта, отмечая, что в тексте Фрейда «Торможение, симптом, тревога» идет речь о тревоге именно в связи с объектом. Лакан исследует ряд: утрата→потеря→нехватка→детумесценция. В отличие от экзистенциалистов, Лакан не вынес понятие об утраченном за пределы психического.Экзистенциалисты, исследуя феноменологию тревоги, ушли в социальный дискурс, призывая к ответственности за страх, и связывая тревогу с понятием внешнего и внутреннего мира (Umwelt). Это и было их ответом на вопрос: что является причиной тревоги. Понятие ответственности позволило циклично соединить вопрос и ответ: тревога происходит из заботы и приводит к ней же.Лакан анализирует вслед за Ранком историю режиссуры Гамлетом «Мышеловки», отмечая ее значение: «Статья эта замечательна не только тем, насколько рано она появилась, но и особым вниманием, которое уделяет автор функции сцены на сцене» [21, с. 46].Главный герой «Мышеловки» совершает двойное преступление. Лучано - не брат короля, а племянник - как сам Гамлет; Лучано одет в точности как Принц Датский. Режиссируя сцену, Гамлет пытается воплотить в спектакле свой зеркальный образ, но «образ этот ставится им в ситуацию, где он не мстит за преступление, а усваивает для начала преступление, за которое предстоит отомстить, себе» [21, с. 47]. Когда же представляется реальная возможность отомстить королю, Гамлет, словно понимая новую, более сложную и увлекательную задачу, не делает этого шага.Лакан исследует эту ситуацию как «не что иное, как ретроактивное, задним числом, узнавание объекта желания, который был, в имперфекте, налицо» [21, с. 49]. Тревога оказалась в шаге от объекта желания. К той же идее желания в свое время пришли и экзистенциальные психологи, связав ответственность с желанием взять эту ответственность, присвоить ее. Но, похоже, что в результате присвоения неизвестного до поры желания, субъект приходит к какой-то точке психического, в которой его состояние невозможно описать во фрейдовской топике, понятиях Я и Сверх-Я. Субъект будто теряет себя, он принадлежит месту Другого.«Так, прежде чем убить короля, он получает смертельную рану сам» [21, с. 48]. Эта воображаемая идентификация с образом подобна той, в которой Гамлет узнал самого себя на сцене, в роли Лучано. Но также это идентификация с объектом желания. Вероятный объект тревоги и объект желания сходятся на одной сцене. Двойная игра, как нечестная игра, вызывает гнев. Так происходит и в меланхолии, где страх замещен болью горевания. Но и фантазм, как опора желания, располагается так же на стороне Другого. Гнев и любовь проявляются в амбивалентном расщеплении. Лакан пишет об этом так: «Я, желающий, сам о том, разумеется, не подозревая, принимаю тебя за неизвестный мне объект моего желания. Другими словами, исходя из нашего представления о желании, получается, что я, обращаясь к тебе, идентифицирую тебя с объектом, которого не хватает тебе самому. Воспользовавшись единственным обходным путем, на котором я могу объект своего желания обрести, я как раз даю другому то самое, что он ищет. И если я, умышленно или неумышленно, этим путем пойду, другой как таковой, выступающий здесь в роли объекта - обратите внимания - моей любви, попадется обязательно в мои сети. Итак, вот вам мой любовный рецепт» [21, с. 37-38].